Отец Сергий Тимонов: «Не мне, но имени Твоему»

21 ноября сего года, в 22:30, после продолжительной болезни скончался протоиерей Сергий Тимонов, секретарь Абаканской епархии, настоятель Спасо-Преображенского кафедрального собора в Абакане. Его знали многие живущие в Абакане и Хакасии люди. Отец Сергий стоял у истоков служения в новообразованной Абаканской епархии, исполнял обязанности настоятеля Никольского кафедрального собора, после – Спасо-Преображенского кафедрального собора и секретаря Абаканской епархии. В течение 25-летнего служения в Абаканской епархии исполнял обязанности руководителя епархиального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями, отвечал за работу с казачеством, за взаимоотношения со средствами массовой информации и обществом.

Именно здесь, в Хакасии, будут вспоминать его как священнослужителя. Но в лоно церкви отец Сергий пришел уже состоявшимся человеком. Что же было ранее? Об этом может рассказать старая диктофонная запись. Чудом сохранившаяся, она хранит запись разговора с ним – он рассказывал, как пришёл в церковь, каким был человеком. В то время главным условием для откровенной беседы стала фраза: «Я хочу, чтобы это была не просто биографическая история с подробностями. Мне особо важно, чтобы через рассказ обо мне для людей, особенно нецерковных, была показана Церковь с её огромной спасающей деятельностью».

Так мы поступим и сегодня, и, вспоминая его, будем слышать его голос.

«Меня крестили в 1955 году, в Троицком храме, в Томске. Было мне от роду тогда полгода. Когда я бываю в Томске, то всегда посещаю этот храм. Он один из самых намоленных… Пятидесятые годы прошлого столетия были временем особенного молитвенного состояния людей. Матери, жёны, близкие люди погибших в только что окончившуюся Великую Отечественную войну воинов ходили в церковь молиться за своих сыновей, отцов, мужей – ведь сколько жертв забрала война. Молитва помогает духовно выжить, получить успокоение, особенно в моменты тяжелейших испытаний, печаль горя превращается в печаль светлую, в надежду на встречу с близкими людьми уже в вечной жизни».

Родные и помыслить не могли

«…Мою бабушку отпевали в храме, где меня крестили, – вспоминает отец Сергий. – Много лет она ходила молиться сюда за родных людей – почти все мои близкие, и по отцовскому роду, и по роду матери, в 30-е годы прошли через репрессии, были много лет в ссылке.

Я нашел имена моих родителей, бабушек и дедушек, других родственников в списках «Жертв политического террора в СССР». У моего деда по отцу в 20-е годы была своя мельница в Мариинске Кемеровской области, у второго по матери в Татарском районе Новосибирской области – три коровы. И у того и другого ребятишек – мал мала меньше. Вместе с семьями их вывезли в гиблые болотистые места Томской области – в Васюганский район, где они жили в угнетенном состоянии, в голоде и холоде. Мама в 6-летнем возрасте с родителями была приговорена 12 декабря 1931 года к спецпоселению. Отец приговорен почти в это же время в 2-летнем возрасте, обвинение – кулаки, а мои дядя и тетя с таким же приговором родились уже в ссылке в 1940 и 1944 годах.

Только в начале 50-х годов они смогли уехать оттуда. Отца призвали в армию на Дальний Восток, а после он приехал в Томск, к родственникам, перебравшимся сюда, работал в милиции, в уголовном розыске. Мама в Томске окончила курсы и стала бухгалтером. Конечно же они были очень заняты на работе, и я все детство и младшие школьные годы провел в основном с бабушкой. Отношение к Церкви и, соответственно, к верующим людям в конце 50-х — начале 60-х годов, во времена Хрущева, стало меняться в худшую сторону, буквально это было небезопасно, особенно для родителей, бывших ссыльных. Хотя в нашей семье, как и во многих других, отмечали Пасху, но Рождество, Троица, Благовещение и Покров только почитались. Люди боялись возвращения прежних репрессий, опасались, что их церковность может повлиять не в лучшую сторону на их жизнь и жизнь детей.

В школе до 9 класса учился на круглые пятёрки – до перехода в другую школу, где меня стали «смирять» и появились четверки. Был как все октябрёнком, пионером, комсомольцем. Все это, на мой взгляд, тогда не имело особенного идеологического подтекста, просто все эти школьные организации формировали определённую общность, находиться вне которой значило быть изгоем. А я был очень активным, и, естественно, о какой-либо оппозиции, хоть внешней, хоть внутренней, речи не было. Да и не было у меня тогда «церковного» стержня. Напротив, со своей хорошей учебой, участием во всех школьных делах мне всегда было комфортно».

Шаги к актёрской профессии

«Церковь с 11 лет, после смерти бабушки, я не посещал. В 9-10 классах моим увлечением был театр, я даже окончил заочный подготовительный курс во ВГИКе. Признаюсь – в то время я серьезно думал об актерском призвании. У меня в Томске были даже педагоги из местных артистов, например, уже ныне покойная Галина Непорожнева. В классе я часто проводил беседы о кино и киноактерах – у меня было предостаточно фотографий и различных киножурналов. Рассказывал об актёрах советского, французского, итальянского кино. Жан Марэ, Ален Делон, Мишель Мерсье, Джина Лоллобриджида, Софи Лорен и, конечно, советские имена были для многих знакомы и интересны, поскольку на экраны в кинотеатрах выходило много фильмов с их участием. Наверное, и вы помните ажиотаж, когда показывали «Фантомаса» или «Анжелику», «Бриллиантовую руку» или «Кавказскую пленницу». 

Я уже настроился ехать в Москву, но родители мягко настояли на другом образовании. Уже тогда было хорошо известно, что актерская профессия – не только успех и слава, но и соблазны и даже трагедии. И, честно сказать, я благодарен Богу, что актерство меня обошло. Подобным Вячеславу Тихонову или Николаю Симонову (играл Петра 1-го) вряд ли удалось бы стать, а вот уподобиться Ивану Охлобыстину (известному в настоящее время актеру-священнику) совсем бы не хотелось. Хотя есть хорошие примеры ухода актеров в Церковь. Например, известная актриса Ольга Гобзева более 30 лет блистала на сцене и в кино, но в самом расцвете творческой карьеры в 1992 году приняла монашеский постриг, и сейчас она председатель координационного совета женских благотворительных организаций при отделе по церковной благотворительности и социальному служению Московского Патриархата. Другой кумир 80-х годов Леонид Каюров в свое время окончил ВГИК, а после длительного времени популярности, поступил в Московскую духовную академию и стал диаконом. Но на приход в Церковь им понадобились многие годы…

А у меня было еще одно увлечение – любил цифры, разные расчеты. С четвёртого класса помогал маме в бухгалтерских делах – начислял зарплаты. Например, зарплата в те годы – 50 рубля 29 копеек. Ошибся на копейку – пересчитываешь снова. Тогда я, можно сказать, научился  виртуозно считать на счётах – они мне были ближе, чем тогдашний ручной «калькулятор» – арифмометр. Еще нравилась документация, различные бланки со многими графами и тот порядок, который должен присутствовать в бухгалтерских делах. Это тоже было моё. Вот такое необычное соединение интересов. И когда актерская стезя все-таки отошла на второй план, то сознательным выбором для меня стал экономический факультет Томского университета.

Конечно же, у меня были определенные амбиции, я вовсе не был скромником. Мне, как каждому юноше, входящему во взрослую жизнь, хотелось  достигнуть определенных вершин. А экономическое образование в то время сулило хорошую перспективу. Вступительные экзамены я сдал хорошо, набрал двадцать два с половиной балла, в то время, как проходной для парней был всего 21, и был зачислен на отделение «планирование промышленности» экономического факультета. Другое отделение – «политэкономия» – именно из-за «полит» не привлекало. Маркс, «Капитал» и тому подобное было неинтересно».

Учёба, театр, вера

«В нашей группе было 22 девушки и всего 4 парня. Сейчас многие из них люди известные, работают на серьезных должностях, в том числе и в Хакасии. Учёба в университете трудности для меня не представляла, я продолжал быть активистом, участвовал в театральной жизни. Помню свои роли в университетском народном театре: Сказочника в спектакле «Снежная королева», князя Туренина в постановке «Царь Феодор Иоаннович». Были другие интересные роли. Но после третьего курса интересы мои поменялись».

 Отец Сергий в воспоминаниях своих возвращается к школьным годам

«После восьмого класса, как я уже говорил, сменилась школа из-за переезда в другой район. Одноклассником стал Саша Карпенко. Отец его – отец Петр – был священнослужителем – протодиаконом Петро-Павловского собора, мама – матушка Вера – пела в церковном хоре. Саша был душой класса. То, что он из «поповской» семьи, абсолютно не сказывалось ни на отношениях с одноклассниками и с учителями, ни на учёбе. Мы подружились, я бывал у них дома и стал посещать храм, но не настолько часто, чтобы контролирующие органы «засекли». Господь щадил меня.

А после школы я поступил в университет, Саша Карпенко – в педагогический институт, на факультет иностранных языков. Забегая вперед, мы с ним практически одновременно после вуза учились в Московской Духовной семинарии. Он со знанием языков пошел по международной церковной деятельности – нес церковные послушания по окончании семинарии в Швейцарии, США. В настоящее время отец Александр Карпенко – митрофорный протоиерей, настоятель одного из храмов Анапы. Просто трудно представить, что из одной светской школы, более того, из одного класса вышли два митрофорных протоиерея Русской Церкви.

Оканчивая университет, я уже, можно сказать, был на церковном послушании – чтецом на клиросе и имел своего духовного наставника – им стал известнейший на всю Сибирь протоиерей Александр Пивоваров, ныне покойный, который, кстати, привел в Церковь известного ныне богослова протоиерея Геннадия Фаста, настоятеля нашего Градо-Абаканского Константино-Еленинского храма. Так вот отец Александр Пивоваров представил меня в 1976 году, за год до окончания университета,  архиепископу Новосибирскому и Барнаульскому   Гедеону (Докукину) во время его визита в Томск. Тот преподал мне благословение, пожелал всяческих успехов, но на моё появившееся желание оставить мирскую учёбу, посоветовал: «Нужно окончить университет, чтобы потом не пожалеть».

После окончания учёбы мне было предложено остаться на кафедре учета и статистики. Два с половиной года я был преподавателем, потом поступил в очную аспирантуру Московского экономико-статистического института, очень престижного до сих пор. Там занялся кандидатской работой по теме «Проблемы рождаемости и смертности малых городов России» под руководством известного ученого, автора многих учебников, по которым до сих учатся студенты, профессора Григория Семеновича Кильдишева. Карьера открывалась очень заманчивая».

Учёных – много, служителей – единицы

29 января 1980 году в патриаршем Богоявленском соборе в Москве, я опять встретился с Владыкой Гедеоном.

Он приехал на похороны своего друга архиепископа Краснодарского и Кубанского Гермогена (Орехова), скончавшегося скоропостижно буквально через месяц после своего 50-летия. 

Нужно сказать, что к тому времени я был уже готов к уходу в Церковь. Способствовала этому мое продолжающееся общение с протоиереем Александром Пивоваровым, с другими священнослужителями. Обучаясь в Московской аспирантуре, я имел возможность практически каждые выходные посещать Троице-Сергиеву Лавру, где познакомился с аспирантом Московской духовной академии болгарским архимандритом Галактионом (ныне митрополитом, постоянным членом Священного Синода Болгарской Церкви) благодаря иеродиакону Каллинику, с которым я познакомился в Софии, в Александро-Невском соборе, во время туристической поездки еще студентом. Иеродиакон Каллиник оказался духовным сыном архимандрита Галактиона. Это время было очень благодатным.

Беседа с Владыкой Гедеоном тогда помогла мне решить многие вопросы. Напоследок он сказал: «Учёных много, а служителей мало. Если у тебя появилась мысль служить Богу, значит, нужно идти туда, куда зовет сердце. Господь Сам выбирает себе служителей. Я буду рад видеть тебя в Новосибирске».

Молодому учёному хватило месяца, чтобы принять кардинальное решение. Ни предстоящая защита диссертации, ни гарантированная кандидатская степень, ни место заведующего кафедрой университета с соответствующими благами жизни – ничто не заслонило главного желания – уйти в Церковь не смотрителем, не пассивным участником, а делателем дела Божия…

Когда мой научный руководитель прочёл заявление на отчисление из аспирантуры по собственному желанию, у него стали буквально дикие глаза. А я, наоборот, был спокоен как никогда – ведь у меня было БЛАГОСЛОВЕНИЕ. «И куда ты пойдешь?» —  спросил он меня.

«В Церковь» – откровенно ответил я.

Закрыв лицо руками, он посидел так недолго. Когда отнял руки, выражение его глаз изменилось. Они стали спокойные и даже усталые. И все то, что он до этого говорил о великолепных перспективах, будто исчезло куда-то. Он только вздохнул – «А может, ты и прав». И поставил свою резолюцию на отчисление.

Кстати, два года назад, будучи в Томске, я встретился с одной из бывших университетских преподавателей. Она мне рассказала, как известие о моем добровольном отчислении из аспирантуры повергло всех преподавателей просто в шок. Шум был на весь университет — как проглядели «церковника»! Понять это они тогда не могли. А спустя время многие из них столкнулись с такими жизненными ситуациями, которые заставили обратиться к Богу, прийти в Церковь. Например, у одной моей преподавательницы в 16 лет погиб сын, другую постигла тяжелая болезнь. И в завершении я услышал буквально следующее: «Даже если бы ты стал великим ученым, профессором, академиком, ректором, ты бы не достиг того, что имеешь сейчас. Мы очень рады за тебя». Почти то же самое мне сказала и моя классная руководительница, которую я, бывая в Томске, всегда посещаю».

Церковь с азов

Так началась совсем другая жизнь.

В Новосибирске Сергея Тимонова определили делопроизводителем, референтом по приёму иностранных гостей и иподиаконом архиепископа Гедеона.

«Было очень интересно, в Новосибирск приезжали самые разные, в том числе  высокопоставленные церковные деятели из разных стран. Проходили торжественные службы. За год я очень многое узнал, многому научился. Но мне хотелось большего – мне хотелось окунуться в самые азы духовной жизни и духовной учебы. И я попросил благословения на учёбу в семинарии, желая к тому времени стать монахом.

Владыка Гедеон спросил: «Зачем тебе учиться в семинарии, у тебя есть хорошее образование, ты многому уже научился и научишься здесь, духовное образование можно получить заочно, а постричь и рукоположить тебя в священнослужители  я могу в любое время». Но все-таки отпустил меня.

Тогда действовало только три семинарии – в Москве, Ленинграде и Одессе. Ленинград был первым местом, куда я приехал. В Северной столице ректором семинарии тогда был епископ Кирилл – ныне Святейший Патриарх Московский и всея Руси, с которым состоялась краткая беседа, и я получил его благословение пожить несколько дней в стенах семинарии. Пробыв  там буквально три дня, я понял, что это не мое.  Богословские науки, конечно, на уровне, а вот духовной составляющей мне не хватило – Невский проспект со многими соблазнами почти от здания семинарии начинается.

И я уехал в Загорск, в Троице-Сергиеву Лавру, где находятся Московские духовные школы.

Тогда для поступающих в семинарию время было сложное, можно сказать репрессивное. Людей, особенно с высшим образованием, самыми разными способами стремились не допустить до семинарии. Их отправляли в армию, снимали с поездов – много было методов, чтобы человек не доехал вовремя к экзаменам. Но были и свои в хорошем смысле «подводные камни», чтобы  поступить в семинарию. Благодаря помощи преподавателей и самого Владыки ректора (а им был тогда приснопоминаемый Блаженнейший митрополит Киевский и всея Украины Владимир) мне и еще нескольким ребятам с высшим образованием удалось поступить в Московскую духовную семинарию в 1981 году. Меня и моего друга Виталия Бочкарева (ныне известный протоиерей- церковный историк  в Новосибирске) взяли сразу во второй класс.

Об учебе, а главное о духовной жизни в Лавре, можно говорить бесконечно. Это самое благодатное время всей моей жизни. До сих пор не прерывается духовная связь с Лаврой, поскольку там мой духовник.

В начале последнего, четвёртого курса, 25 сентября 1983 года я… женился, венчание прошло в Ильинском храме Загорска.

Да-да – отец Сергий легко улыбается – женился. Хотя и имел намерение стать монахом. Но именно во время пребывания в этом духовном центре Русской Православной Церкви, общаясь с монахами, видя настоящую жизнь монашескую, я понял, что так, по истинно-монашеским правилам, жить не смогу. Мне мало было бы кельи и иноческого уединения, я привык к  общению с большой аудиторией».

«Вот мои дети»

«Моя  супруга была сестрой семинариста. Познакомились с ней, когда он пригласил к себе в гости. Вы знаете его, это отец Олимпий Богинский, ранее служивший в Абакане. Сейчас он служит в Красноярске. Сестра его Татьяна стала моей женой, матушкой. Дети мои – это мои подарки к 1000-летию Крещения Руси. В 1984 году родился Владимир, названный так в честь князя Владимира, в 1986 – Ольга – в честь княгини Ольги, в 1988 году – Андрей, чей святой покровитель — апостол Андрей Первозванный, предрекший на Киевских горах великое будущее России. Сейчас мои дети взрослые, они выбрали для себя мирскую стезю».

Вернемся в те времена, когда отец Сергий, окончив семинарию – уже семейный человек – вернулся в Новосибирск.

«Это 1984 год. Сразу же Архиепископ Гедеон рукоположил меня в сан диакона в праздник Преображения Господня (19 августа) и через месяц – в сан священника в праздник Воздвижения Креста Господня (28 сентября). Моя должность епархиального секретаря, на которую определил меня Владыка,  предполагала очень большую занятость – и богослужебную и церковно-административную. К тому же я в это время учился заочно в Московской духовной академии. Мы жили в церковном доме на территории епархии рядом с Владыкой Гедеоном и иногда приходилось даже ночью с ним решать какие-то вопросы. Новосибирская и Барнаульская епархия тогда была огромной,  включала в себя территориально Новосибирскую, Томскую, Кемеровскую области, Алтайский и Красноярский край, Горный Алтай, Хакасию и Тыву.

Но верующих людей было везде много и в то время, и они нуждались в духовном окормлении. Поэтому по благословению Владыки Гедеона я посещал все эти территории – от Кызыла до Норильска, от Новосибирска до Канска, и, естественно, уезжал на несколько дней, а то и недель. Да и сам Владыка часто бывал на приходах огромной епархии. Для семьи времени не оставалось совершенно. Проблем было немало.  И через два года я попросил Владыку определить меня на служение в любой приход епархии, освободив от секретарских обязанностей».

Возвращение истины

«Владыка Гедеон (тогда уже митрополит) после некоторого размышления назначил меня благочинным церквей Красноярского края (Хакасия входила в его состав). Взаимоотношения с властью здесь были натянутые. Но эту ситуацию удалось достаточно скоро исправить. Тогда первым секретарём крайкома партии был Олег Семенович Шенин, бывший до этого первым секретарем Хакасского обкома, зампредседателя крайисполкома — Владимир  Николаевич Штыгашев. Удивительные люди, понимающие и помогающие! Мы познакомились и стали тесно взаимодействовать, в результате многое удалось сделать. Да и само время способствовало – как раз накануне 1000-летия Крещения Руси, ставшим переломной точкой во взаимоотношениях Церкви и государства, а, главное, — в сознании самих людей.  В 1989 году после долгого забвения верующим был возвращен архитектурный памятник — Покровский храм в Красноярске. На освящении, которое совершал Митрополит Гедеон, собралось около 15 тысяч человек. А через год была образована Красноярская епархия, секретарем которой меня назначил возглавивший епархию епископ Антоний (Черемисов). На этой должности я пробыл недолго».

Как создавалась наша епархия

Удивляешься, как просто отец Сергий рассказывает о вещах, в какой-то мере ставших краеугольными камнями хакасской государственности.

«Как известно, с 1934 году Хакасская Автономная область входила в Красноярский край. В декабре1990 года вышла из его состава, 16 мая 1992 года стала полноправным субъектом Российской Федерации — Республикой Хакасия. И 18 июля 1995 году решением Святейшего Патриарха и Священного Синода была образована Абаканско-Кызыльская епархия. Главой епархии был назначен епископ  Викентий (Морарь), который сразу же пригласил меня сюда на служение. Епархия развивалась, открывались приходы, строились храмы.

В 1988 году в Красноярском благочинии, которое я возглавлял, было немногим более 10 храмов, в том числе в Хакасии всего 2 – в Абакане и в Абазе. В 1989 года были открыты  приходы  в Черногорске и  в Шира. Ныне же только в Хакасии более 80 зарегистрированных приходов, У нас более 10 приходских и домовых храмов только в Абакане, почти все из них  новосооруженные, в первую очередь, Спасо-Преображенский кафедральный собор.  Сейчас построен новый храм в Абакане на улице Стофато, проведена реконструкция храма Святителей Московских. А какая «красотулька» (так вслед за мэром города Николаем Булакиным называют Знаменский храм-часовню по улице Ленина) у нас! И храм Константина и Елены — загляденье. Не говоря о многих храмах на территории Республики Хакасия».

Только любовь….

«На самом деле, так многое поменялось за эти годы. Это важные, жизненные изменения. И дело, в первую очередь, не только Церкви касается – касается всех людей, которые ищут помощи и находят ее в Церкви. Ведь Церковь – в первую очередь, общество людей, объединенных верой, Таинствами, богослужениями и молитвами. Деятельность Русской Православной Церкви, ее епархий и приходов особо активизировалась после возглавления ее Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом. В настоящее время проводится огромная  работа по многим направлениям деятельности: образовательной, социальной, миссионерской, работе с молодежью, с обществом. Нашим священникам приходится решать огромный спектр проблем.

Задача Церкви, в целом, и каждого священнослужителя, в частности, в том и заключается, чтобы помочь людям встать на путь исполнения Божиего закона, тех немногих заповедей, на которых в итоге основаны все законы человеческого бытия для достижения здесь, во временной жизни, духовной радости и совершенствования, и, главное, достижения спасения в вечной жизни. И чем большее количество людей поймет это, тем легче и правильнее станет жизнь для всего человечества. Ведь для счастья, внутреннего комфорта, гармонии необходимо совсем немного – только любовь. А в Священном Писании сказано, что Бог есть Любовь. Даже, если имеем любовь к Богу и любовь к ближнему, по слову Самого Господа, то выполним весь закон, все заповеди. И в этом смысл всей церковной проповеди – напомнить людям о любви Божией к людям и любви человеческой к Богу, рассказать, что она существует, показать ее, научить жить людей в этом чувстве – правильно и счастливо.

В Священном Писании Ветхого Завета есть слова: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу ради милости Твоей, ради истины Твоей».

И любой священнослужитель, отдавший себя на служение Богу и Церкви, должен, говоря о своей жизни и о своем служении, перефразируя эти слова смиренно произносить «Не мне, а имени Твоему».

Мария Орлова