Ксения Буганова о зоне СВО: страх и ужас, но радость бойцов от гуманитарной помощи из Хакасии

Недавно из поездки на новые территории Российской Федерации вернулись представители регионального отделения Общероссийского народного фронта Республики Хакасия. Мы встретились с руководителем ОНФ Ксений Бугановой, которая проникновенно рассказала о поездке.

– Ксения, добрый день. Вы вернулись из новых российских территорий, отправлялись туда с внушительным грузом гуманитарной помощи. Как в целом прошла поездка, что там увидели? Может, какие-то определенные пожелания получили. Да и вообще, как впечатления?

– Начну с впечатлений. Я, конечно, понимала, что происходит на Украине, что происходит в зоне спецоперации. Причем я знала и понимала это не по телесюжетам, не по публикациям. Потому что последний год, в принципе, смотреть некогда, да и читать особо. Но у нас в каждом регионе есть Народный фронт, включая граничащие с Украиной, и в новых территориях у нас уже есть Народный фронт. Они постоянно находятся там, постоянно работают с гуманитаркой, уже больше года. Мы видели их ролики, слышали их рассказы. Но одно дело слышать от очевидцев, а другое посмотреть своими глазами, услышать своими ушами. И почувствовать ту атмосферу на себе, оказаться внутри.

Первое впечатление, когда мы туда заехали, это, когда заезжаешь и попадаешь в другой мир. Там все разбомблено, изрешечены заборы пулями, навстречу тебе танки, обгоняют тебя танки. Везде блокпосты, по улицам, в магазинах везде люди с автоматами. У людей даже выражение лица совсем другое. Не как у нас здесь, где кажется, что все далеко и нас все это не коснётся. Люди, которые живут вот в этой атмосфере ненависти, ужаса, атмосфере смерти, боли. Это все отпечатывается, во-первых, на лицах, на поведении, на взгляде и эта атмосфера настолько тяжелая, что там даже трудно дышать. Это очень страшно. Страшна не только атмосфера, страшно, что в любой момент, с любой стороны, ты не можешь предугадать: в тебя либо пуля попадет, либо ты подорвёшься. Потому что, когда отступали эти нацисты, эти нелюди, они минировали все, оставляли вещи, которые могут уничтожить тех, кто остался на этих территориях.

И мы когда выезжали из Луганской народной республики, там все относительно спокойно, не так опасно, поэтому удивляет, когда люди, не буду называть их фамилии, выезжают в ЛНР и фотографируются там в бронежилетах. Те, кто там был, понимают, что это нелепо. В Луганске нет необходимости ходить в бронежилетах. Вот когда ты выезжаешь в Донецкую народную республику, он сейчас вся находится под обстрелами, опасная зона. Там реально страшно. Там реально может прилететь, и ты не понимаешь откуда.

Мы когда выезжали из Луганской народной республики в Донецкую республику мы ее проехали всю насквозь, были в нескольких населенных пунктах. Ближайшая наша точка была, наверное, 3км от линии огня, где шла бомбежка, т.е. простреливаемая зона. И когда мы выезжали, нам дали главный совет: дорога дальняя, длинная, туалетов нет, и если вас по нужде приспичило, то не вздумайте ни на сантиметр отступить от асфальтируемой дороги. Потому что националисты, когда отступали, заминировали не только поля, они намерено минировали такие места, часто проходимые, скажем так. У нас же как, люди в туалет захотели, останавливаемся, идем в кустики, вот кустики там и заминированы. Да, наши солдаты их разминируют, но далеко не все разминировано. Невозможно угадать, где заминировано, а где нет.

Нам ещё повезло, мы попали туда на выходные. Мы этого не знали, нам потом ребята солдаты сказали, что мы приехали в удачный день. Когда туда приезжаешь, ты еще не знаешь этих военных звуков, взрывов. Они отличают все. Когда началась бомбежка, и они увидели наши глаза, а такое чувство, что это было где-то рядом за поворотом, они сказали: не переживайте, это отлеты. Я их спрашиваю, что такое отлеты? Отлет – это когда наши стреляют. А прилет – это когда стреляют в нас. Во-первых, это отлеты, а во-вторых, молодцы, что приехали в выходные. Я говорю, что мы не подгадывали, просто так получилось, а нам говорят, значит, Бог с вами. Потому что по субботам и воскресеньям там условная такая стрельба, то есть та сторона реально ведет войну по расписанию. У них с понедельника по пятницу рабочие дни, идут бои. А вот суббота и воскресенье – они так. Может, конечно, и случайность, но бойцы говорят, что уже пару месяцев в зоне так происходит. Повезло нам и с погодой, мы, когда приехали, было пасмурно, шел снег, был ветер и дроны в такую погоду не летают. Соответственно мы шли по территории под чистым от дронов небом.

Был момент, когда мы реально испугались, словили адреналин. Хочу сказать, мы не такие самоотверженные, что поехали туда и ничего не боялись. Конечно, было страшно, особенно в последний вечер перед вылетом и когда ты уже полетел. Конечно, это все страшно. Но когда ты рядом слышишь эти звуки, адреналин в момент вообще зашкаливает. Представьте, пасмурно, никакой видимости, ощущение, что рядом, метрах в 5 резкий звук, который мало того, что режет ухо, мы думали мы оглохнем, и обрывается на высокой ноте. По инерции кажется, как бомба летит, сначала такой свист, потом 1-2 секунды идет взрыв. И когда я была рядом, казалось, что все, что бежать нам некуда, мы почти в поле стоим, всё, доездились и нас накрыло. Солдаты говорят, что это так резко взлетает истребитель. Получается, наши обстреляли вражескую территорию и резво ушли на взлет, потому что именно на взлете могут подбить истребитель, поэтому они очень резко взлетают. Мы научились различать звуки: отлеты, прилеты, гаубицы. Это, конечно, страшно, лучше чтобы никто никогда не умел этого отличать. Но вот люди, которые там живут 9 лет в этих условиях, все это отличают.

Работали мы в пунктах временного размещения, общалась с беженцами, которых только что привезли из-под Соледара, Артемьевска, где сейчас идет мясорубка. Страшные истории они рассказывали. Я как человек, как руководитель Народного фронта, как журналист, который во мне никогда, наверное, не умрет, задавала неудобные вопросы. Мне важно было понимать, понимают ли они. Я спрашивала: «Вы понимаете, кто по вам стреляет?». Они говорили: «Да, конечно, понимаем! Это украинские власти, они нас просто уничтожают. Они прикрываются нами, как щитами. Они подгоняют танки под наши дома, маскируют дома, чтобы с воздуха, когда летят ваши самолеты, не было видно жилых домов. Чтобы было видно пустырь и украинские танки, чтобы бомбили танки, а они потом это снимают и передают в западные СМИ, будто российская армия уничтожает мирное население. Они насиловали наших 7-8-летних дочерей. Они выгоняли нас из подвалов, снимали с нас одежду и надевали на себя, чтобы их не взяли в плен, когда шло наступление. Прятались в подвалах среди нас». Это ужас, какие вещи творятся. Мне 4-летняя девочка Мила плакала и рассказывала, как у нее на глазах дядю Вову разорвало, руки в одну сторону, ноги в другую. Страшно слышать такие вещи от детей.

Я до этого в принципе была глубоко в этой истории, потому что мы сначала спецоперации работаем по гуманитарке и по ошибочной мобилизации, для нас это приоритетная тема. Но когда я вернулась оттуда, начала жить в каком-то другом измерении. Я вот сейчас слышу, что кто-то на выходных планирует поехать на шашлыки, пойти в кино. А у меня в голове – куда еще можно съездить, кого еще можно привлечь побольше, побыстрее и увезти гуманитарную помощь. К счастью, я не одна такая, нас очень много людей, которые глубоко в этой теме, которые максимально включились и финансово. Кто-то шьет, кто-то плетет маскировочные сети. И с каждым днем в Хакасии очень много простых людей, которые за свой счет покупают швейные машинки, закупают ткани, запускают за свой счет швейные производства. Шьют балаклавы, носилки. Мне не хватит дня, чтобы перечислить всех людей в Хакасии, которые вот так максимально включились на помощь фронту. Понятно, что победа будет за Россией, это однозначно, сейчас вопрос стоит в том, насколько быстро наступит этот день. Чем больше нас будет помогать фронту, тем быстрее это закончится. И тем больше наших защитников вернется домой живыми.

Мы благодарны каждому человеку, кто внес любой вклад. Кто-то может вязать носки, кто-то может купить на полмиллиона, как наш предприниматель Игорь купил тактические наушники 100 штук. Что такое тактические наушники? Это то, что спасает наших солдат от контузии. Сейчас там самая распространенная проблема, что у нас половина солдат контуженные. А эти наушники защищают от взрывов, перепонки не лопаются и усиливают близлежащие звуки по децибелам. Допустим, слышно, как где-то кошка по крыше поползла. Наш предприниматель из Хакасии обеспечил наших 100 солдат наушниками, они теперь не будут контужены.

Вчера я встречалась с руководителем компании ООО «Будьте здоровы», которые тоже сейчас подключаются и готовят покупать тактику. Спрашивают очень часто, что нужно. Несут медикаменты, продукты питания, это все нужно. Да, есть подразделения, которые подальше от линии фронта у них проблема с медикаментами с питанием есть. А в прифронтовой зоне нужны и медикаменты, и продукты питания. И конечно, очень остро стоит вопрос по обеспечению тактическим обмундированием: тактические наушники, тактический разгрузки, квадрокоптеры, прицелы, тепловизоры, приборы ночного видения.

Это все нужно, оно как бы есть, но у нацистов больше, и у них есть в этом преимущество. Наших ребят нужно обеспечивать. Меня часто спрашивают: а что, Минобороны не может обеспечить? Ну, содержать Минобороны за счет государства – да, я тоже готова предъявлять такие претензии в мирное время, но не когда с той стороны идет война, а с нашей стороны спецоперация. Чем это отличается? Мы ведем спецоперацию и для нас важно не только освободить территорию от нацистов, нам еще очень важно сохранить как можно больше мирного населения. И если мы понимаем какие-то моменты, где мы отступали, не потому что мы проигрываем, а потому что мы понимаем, что если будем заходить, то будут большие потери мирного населения. Мы отходим и начинаем менять тактику. А с той стороны они не жалеют никого. Ни своих, ни детей. С той стороны идет настоящая война. И ту нацистскую сторону, в том числе и тактическим оружием, снабжает полмира. И конечно, нашей стране, нашему Министерству обороны не справиться, точнее оно справится, только это растянется на долгое время. А нам важно, чтобы это закончилось как можно быстрее. Поэтому от тыла в этом смысле зависит очень много.

– Как прошла встреча с бойцами?

– Представьте, что вам привозят гуманитарную помощь. Мало того, что это гуманитарная помощь собрана вашими земляками, но, когда тебе еще и провозят ее земляки это, конечно непередаваемые эмоции. Они были в шоке, особенно когда мы к ним глубоко заехали. Они были в таких приятных чувствах, что мы до них доехали, что мы про них помним. Не побоялись, провезли, люди собрали, мы доставили. Очень меня впечатлила их реакция, когда выгружали мы эти коробки, им попался большой пакет с детскими письмами и рисунками. Они аккуратно, бережно отложили его. Сказали, что после разгрузки поделят между собой, кому какое письмо. Я их спрашиваю: «Для вас так важна история от детей?» Они говорят: «Да, конечно! Это самое дорогое, что может быть». Понятно, что нужна тушенка, медикаменты, но ещё и очень мощная моральная поддержка, когда чужие дети искренне пишут слова поддержки. Пользуясь случаем, хочу попросить родителей: пусть ваши дети рисуют, пишут, приносите нам, мы будем отвозить бойцам. У них у каждого эти письма, эти рисунки за пазухой, которые на передовой, в свободную минутку они достают и читают. Это очень сильно поднимает им боевой дух. Они понимают, за кого они воюют.

– Перед началом нашей встречи вы обмолвились, что вы в Хакасии ненадолго. Вы собираетесь вернуться?

– Да, мы сразу сказали, что будем делать это регулярно раз в месяц. Когда мы уезжали оттуда, то думала, что вернемся ориентировочно в конце марта. Но у нас есть чат «Хакасия за наших» в Telegram. Там, во-первых, все неравнодушные жители, которые помогают. И туда на связь постоянно выходят наши бойцы. Туда же мы скидываем то черновое видео, которое снимаем. Можно увидеть, как мы доставляем, как бойцы передают приветы. Мы не всегда успеваем выставлять это в соцсети, потому что материал нужно обрабатывать, а времени на это нет, потому что связи там, практически, нет. Мы общались по рациям, потому что там нельзя часто на российских сим-картах выходить на связь. Поэтому быстро заехали где есть связь, закинули черновой материал оттуда, где мы находимся, люди посмотрели то, что они не видели. То есть мы, по сути, рассказывали про каждый шаг. Допустим, мы проехали вот здесь, в ДНР работали, вот наши ребята, наши солдаты, они передают привет, вот гуманитарка.

Мы никогда не отклеиваем маркировку коробок, даже просим жителей, которые помогают, чтобы они сами подписывали коробки. Это тоже очень важная эмоциональная поддержка, когда солдаты разгружают коробки, смотрят: «О, это же Абаза, я там живу. Это же мои собрали». Подписывайте, пишите пожелания на этих коробках. Это их так впечатлило. Я выехала из зоны СВО восьмого числа, приехала девятого-десятого, точно не помню, и к тому моменту, когда я вернулась, у нас уже было собрано 5 тонн гуманитарной помощи. Я уезжала с пустым складом, вернулась – было 5 тонн, а сейчас у нас 7-8 тонн. То есть у нас в ОНФ нескончаемый поток гуманитарной помощи. Люди впечатлились, люди приносят, на нас выходят крупные предприятия, организации. Они спрашивают: что нужно, мы готовы помочь. Предприятиям мы рассказываем, что лучше покупать тактику, т.е. такое, что не по карману простым жителям. Поэтому мы поедем не в конце марта, раз уж пошел такой поток, а скорее всего в конце февраля, начале марта. То есть на месяц раньше, чем планировали.

– Как можно оказать помощь через отделение Общероссийского народного фронта?

– Можно принести гуманитарную помощь в натуральном виде, а можно перечислять деньги. У нас есть региональный счет, где собираются деньги конкретно для бойцов из Хакасии. Мы сейчас подключили наших федеральных звезд – это и Дмитрий Певцов, и Иван Охлобыстин, Николай Расторгуев, Денис Майданов. Они записывают ролики в поддержку хакасских бойцов. Если вы посмотрите ролики, там есть QR-код для покупки тактики для бойцов. И примерно с конца февраля мы запустим большой телемарафон на канале «Абакан 24», где будем показывать бойцов, они будут выходить на связь с передовой, и звезд будем подключать. В этом телемарафоне, который будет длиться неделю, мы тоже будем собирать средства. Потом будем опять собирать гуманитарную помощь, закупать все нужные тактические средства и опять поедем в зону СВО.