«Лесную мафию» в Хакасии меняют на лесные репрессии?

То, что вокруг лесной отрасли республики вьются непонятные схемы, ясно давно. Аресты по делу так называемой «лесной мафии» тому подтверждение. Все это мы ощущаем напрямую в связи с повышением цен на стройматериалы. Но странности в лесной отрасли не прекращаются, а лишь усиливаются. Что происходит сегодня в Хакасии в этом направлении, прокомментировал ветеран лесной отрасли и член ОНФ Хакасии Михаил Иванович Журба.

– Свое выступление я бы назвал так: «Бей своих, чтобы чужие боялись». Региональное отделение Общероссийского народного фронта уже несколько лет наблюдает за деятельностью лесного ведомства. За состоянием охраны, производства лесов. 15 ноября региональное отделение Народного фронта запросило у Минприроды Хакасии информацию о незаконных рубках, движении дел по незаконным рубкам. Три месяца они готовили нам эту информацию. 15 февраля исполнилось ровно три месяца. Получили мы эту информацию. Статистика сумасшедшая, я отработал всю свою жизнь в лесном хозяйстве, всю жизнь занимался охраной лесов и государственным контролем, но такой результативности у нас не было никогда. Зашкаливает выявляемость, возбуждение уголовных дел, движения в судах. Ситуация «прекрасная», и мы задались таким вопросом: а как делается эта очень высокая статистика?

В качестве примера я хочу привести одно дело, показать в динамике на основании действующих нормативных документов. Но перед этим хочу отметить, что те положения лесного кодекса, гражданского и уголовно-процессуального кодекса никто не отменял. При заключении договора купли-продажи меняется форма собственности из государственной лесное насаждение передается в частную собственность. Соответственно, насаждения попадают под действие гражданского кодекса со всеми составляющими. Министерство природных ресурсов ввело в практику интересную многоходовую операцию. Я думаю, это заинтересует прокуратуру РХ.

К примеру, делается расчет суммы ущерба, причиненного лесному фонду в случае установления факта незаконной рубки по договору купли-продажи лесных насаждений, вот конкретно договор №… Усть-Бюрского участкового лесничества. Делается виртуальный расчет суммы ущерба, в последующем этот виртуальный расчет трансформируется в реальный. На основании этого расчета возбуждается уголовное дело. Министерство природных ресурсов, которое уже к этой древесине никакого отношения не имеет, признается потерпевшим, и начинает работать силовой механизм. В данной ситуации договор купли-продажи остается действующим, древесина остается частной собственностью по договору этот участок вырублен, но тем не менее возбуждается уголовное дело.

Я уже сказал, что те положения уголовно-процессуального кодекса (ст. 24, 140) о наличии события преступления, их никто не отменял. По этому случаю нет акта, который устанавливает факт лесонарушения. Договор купли-продажи продолжает действовать, отменить его может только суд, либо добровольное расторжение по согласию сторон. Но в данном случае работники лесничества объявляются уголовными преступниками, подозреваемыми пока, в составе организованной преступной группы. Пожилая женщина больная, секретарь, функции которой отвечать на звонки, значит, она в составе организованной преступной группы, предъявлено ей обвинение больше 500 листов. Вы представляете, больше 500 листов! Я это воспринимаю так: 500 листов никто читать не будет, однозначно. И вот таких ситуаций целый набор. Когда свалили в кучу и мух, и котлеты, жулики примазались к этому делу. А вы привлекайте этих жуликов к ответственности. В данном случае документы для договора купли-продажи законные.

– При чем здесь в принципе лесничество?

– Документы представляются лесничеству на право получения льготной древесины, так называемые сотики. Документы законные, лесничий отводит лесосеку, отведена законно. Оформляет договор купли-продажи, он законный. Но появляется уголовное дело о незаконной порубке леса.

– А в чем несоответствие? Если лесосека выделена законно, рубка произошла законно, откуда берется так называемый ущерб, который предъявляется в рамках уголовного дела?

– А ущерб на основании вот этого виртуального ущерба, в случае установления виртуальных фактов. Потом этот случай установления фактов отодвигается в сторону, а ущерб считается реальным ущербом.

– То есть я правильно понимаю, что реального акта о причинении ущерба, документа, фиксирующего ущерб на месте нет?

– Реального акта нет.

– А для чего вся такая сложная схема, какая выгода для тех, кто заводит эти дела?

– Ну, видимо, статистика. Я же с этого и начал.

– А для чего эта статистика?

– Показать высокий результат работы. Хочу еще обратить ваше внимание, есть постановление Пленума Верховного суда России №21 от 18.10.2012 года. Последняя редакция от 15.12.2022 года. И вот здесь внесены изменения, поправки, о которых говорил, когда возникали вопросы по незаконным порубкам леса. Я много лет это говорил, и 15 декабря в новой редакции сказано шикарно, прямо не нужно быть большим специалистом, чтобы понять. Я процитирую: «Не относятся к предмету преступлений, предусмотренных статьями 260 и 261 УК РФ, лесные насаждения, определенные для рубки в соответствии с договором купли-продажи лесных насаждений, договором аренды лесного участка, проектом освоения лесов, если их рубка произведена лицом, у которого отсутствуют необходимые для этого документы. Рубка указанных насаждений, а равно их уничтожение или повреждение при наличии к тому предусмотренных законом оснований могут быть квалифицированы как хищение либо уничтожение или повреждение чужого имущества». То есть те насаждения, которые переданы по договору купли-продажи лесных насаждений, закреплены подписанным договором, к этим насаждениям лесное ведомство не имеет уже никакого отношения. И для того, чтобы вернуть их обратно, нужно признать договор купли-продажи недействительным.

– Михаил Иванович, все-таки к самому главному. Возникают большие сомнения в том, что все это делается ради статистики. Мы видим, что есть вполне законные основания для этих рубок, но возбуждаются какие-то дела. Рано или поздно, скорее всего, они в суде развалятся, просто потому что не имеют почвы под собой. Но, на ваш взгляд, как специалиста в лесной отрасли, проработавшего практически всю жизнь в этой сфере, все-таки что может крыться под такой сложной схемой? Это же сколько надо включить ресурсов, чтобы составить 500 листов в рамках дела на одного секретаря? Задействовать административный ресурс, подключить многих юристов к тому, чтобы они этим занимались, пойти на сознательный будущий проигрыш в суде. То есть запустить огромный маховик бюрократической системы. Неужели этот только для статистики делается? Может, за этим кроется что-то другое?

– Действия тех должностных лиц, которые занимаются этими вопросами, я не могу судить, потому что у меня не хватает информации. Меня особо не жалуют в Министерстве природных ресурсов. Я много общаюсь с работниками лесничеств и эту обстановку хорошо знаю.

– Речь не о том, чтобы осудить или обвинить, даже косвенно. К каким последствиям, на ваш взгляд, может привести весь этот процесс?

– Представляете, что возбуждается уголовное дело ч.3 ст.260 совершение преступления по предварительному сговору группой лиц, организованной преступной группой. Это тяжкая ситуация. Ну, какие последствия… надо полагать, такие, какое решение вынесет суд.

– Даже если лесничества в этих делах победят. Но морально пройти весь этот жернов – быть как минимум подозреваемым достаточно сложно для любого человека. Не может ли это привести к тому, что в Хакасии мы столкнемся с тем, что будут просто исчезать лесничества, у которых с кадрами и так определенный дефицит?

– Вот тут с вами я соглашусь, у меня такое же мнение. Ещё с 2019 году началась политика, нацеленная на уничтожение автономных учреждений лесного хозяйства. Об этом мы выступали, ветераны лесного хозяйства, предупреждали о последствиях. Автономные учреждения развалили, разграблены цеха в Саяногорске, убитые стоят в Абазе, в Таштыпе, в Бирикчуле самый современный цех был, даже фундаментных блоков сейчас нет, все вывезено. На металлолом распилено все деревообрабатывающее оборудование, убиты лесные питомники. На одном из выступлений я адресовал министерству: прекратите репрессивную политику, иначе будет паралич в лесном фонде. Сегодня, похоже, пошла ситуация дальше. Взялись за лесничества. Мне очень много приходилось заниматься уголовными делами, возбуждаемых в отношении лесничих. Ни одно из них, конечно, не дошло до суда. На стадии предварительного следствия все это разваливалось. Но тем не менее вот сейчас, вот эта ситуация, она действительно пагубно влияет, у нас специалистов и так нет. Вы придите в Минприроды, там на одной руке пальцев можно посчитать, сколько нормальных специалистов, с которыми можно общаться и обсуждать проблемы.

Поэтому неслучайно в октябре прошлого года было закончено арбитражное дело. Суд вынес решение о признании договоров купли-продажи лесных насаждений недействительными. У людей выдернули из оборота около 16 млн рублей, которые были заплачены за лесосеки, купленные по договорам купли-продажи. Суд признал эти договоры ничтожными, поскольку лесосеки в натуре сползли до 1,5 км от тех условий по договору. Вот пример уровня работы министерства в этом направлении. В сентябре прошлого года региональное отделение Народного фронта выявило незаконную порубку леса, примерная сумма ущерба примерно около 1 млн рублей. Была отведена лесосека, лесосеку вырубили, за пределами вырубили, но до сегодняшнего дня протокол о лесонарушении не составлен и уголовного дела нет. Это избирательный подход.

Когда я начал делать детализацию по этим преступлениям, выяснилось, что много уголовных дел возбуждалось ст. 158 (хищение ветровальной древесины). Представляете! Сегодня мы говорим о том, что сгноили более 2 миллионов кубометров хорошей, высококачественной древесины – кедровой, лиственницы. И при этом возбуждались уголовные дела по факту хищения ветровальной древесины. Все так смешно, если не было бы так грустно. Причем что такое ветровальная древесина? У нас есть ГОСТы Рослесхоза, где четко сказано, что ветровальные деревья – это деревья, вывернутые с корнем, т.е. лежащие на земле. Следующее, валежник – это лежащие на земле части деревьев, стволы. Дальше, есть у нас соответствующее постановление федеральных органов, что разрешено гражданам свободно иметь, бесплатно заниматься заготовкой валежника. Но кроме всего прочего, валежник по своей классификации относится к недревесной лесной продукции. По лесному кодексу. А недревесная лесная продукция может заготавливаться свободно и бесплатно. Да, люди начали самовольно готовить этот валежник, и надо было просто упорядочить процесс. Принять соответствующее решение по этому вопросу и запустить весь механизм уборки этой древесины. Но лесное ведомство очень интересно поступило: они репрессивными методами ограничили этот процесс, в результате чего мы уже получили сумасшедшие очаги стволовых вредителей, которые с этой ветровальной древесины пойдут на прилегающие зеленые насаждения. В Республике Хакасия, где захламленность лесов сумасшедшая, это приведет к трагедии, которую ликвидировать будет уже невозможно.

– Я правильно вас понимаю, что сбор ветровальной древесины помог бы не только жителям Республики Хакасия как минимум в строительных материалах, в топливе, но и имел бы санитарную функцию, чтобы этот лес не гнил и те паразиты, которые в нем есть, не распространялись на живой лес? А своим бездействием Минприроды не только не сработало в интересах людей, но и поставило под угрозу экосистему Хакасии?

– Конечно.

– Понятно, что ситуация очень печальная и тяжелая. Самые видимые последствия такого отношения к лесной отрасли, которое мы все на себе ощущаем. Несмотря на то, что мы живем в местности, где нас окружает тайга, у нас космическая цена на лес. Рано или поздно срок полномочий любой власти заканчивается. Какой ваш совет о том, что нужно срочно сделать в этом году? Какие дать напутствия тем, кто идет на выборы и, может быть, возглавит республику осенью? Какие срочные меры необходимо принимать в сфере лесного хозяйства?

– Безусловно, требуется реформирование той организационной структуры, которая существует в лесном хозяйстве Хакасии. Хакасия идет следом за теми регионами, которые много чего уже прошли. Красноярский край в этой ситуации был, но они вышли из нее. Из бюджета края были выделены сотни миллионов на поддержку лесных хозяйств, ежегодно из бюджета края на лесное хозяйство выделяется около 800-900 млн рублей, что примерно в три раза превышает размер субвенции на эти цели из федерального бюджета. В Хакасии ноль. Есть ли у вас свободных 200-300 млн? Наши горячие головы ликвидировали автономные учреждений лесного хозяйства и передали выполнение работ и соответственно финансовые потоки частникам. Частник всю лесохозяйственную собственность не вытянет, поскольку лесохозяйственное производство имеет замкнутый многолетний цикл.

– Другими простыми словами: поддержка лесничества, возможно, возвращение к вопросу восстановления автономных учреждений лесного хозяйства?

– На сегодня восстанавливать автономные учреждения, конечно, никто уже не будет. И все это погребено уже в прошлом. Я не хочу озвучивать некоторые предложения, потому что сегодняшний аппарат министерства состоит из людей, которые были в творческой группе по ликвидации автономных учреждений. И пытаться сейчас высказать свое мнение – можно опять стимулировать тот бездарный механизм, который пойдет на дальнейший развал. Я общался с человеком, который вытянул бы эту ситуацию. Я задавал ему вопрос, и он мне ответил примерно так: «Михаил Иванович, вот все можно, решить все проблемы. Можно купить оборудование, можно поправить финансовую ситуацию, можно построить производство и прочее. Но нельзя найти кадры».

Самое страшное – потеряны кадры, специалисты в лесничествах. Вы посмотрите кто там работает – пенсионеры. Не найдешь сегодня нормального вальщика в тайгу. Специалисты не один год готовятся для работы в тайге: трактористы, бульдозеристы, водители. У нас было четыре стабильно работающих автономных учреждения: Горячегорск, Туим, Бея и Копьево. Везде были директора пенсионеры. В Бее ушел на пенсию от этой неразберихи, в Горячегорске подал заявление, в Туиме тоже сказал: если так дальше пойдет, помощи от министерства нет, наверное уйду. Судьба этих автономных учреждений будет точно такая же, как и уже закрытых, а Хакасия получит те проблемы, которые следуют за этим.