«У меня сейчас одна цель – остановить ее» – история матери-одиночки

Кто-то пытается удержаться на работе, чтобы из-за кризиса не остаться на улице, кто-то старается пахать на трех работах, чтобы прокормить семью с маленькими детьми. А еще есть такие семьи, где есть всего лишь один родитель и он старается больше всех. Ведь помимо родительских чувств и заботы ему нужно еще и о будущем детей думать, работать сутками, чтобы дети ни в чем не нуждались. Но бывает так, что жизнь женщины, оставленной безответственным мужчиной, превращается в сущий кошмар из-за непрекращающихся преследований со стороны отца ребенка и всей его семьи. Так случилось с нашей героиней Анастасией, жительницей Черногорска.

История Анастасии

Все начиналось, как в романтическом фильме. Мы вместе работали. Часто после смены он оставался ночевать на работе. Я его спрашивала, почему он здесь, почему не едет домой. Он отвечал, что его дома никто не ждет. Он был внимателен ко мне, заботился, ухаживал. Через какое-то время признался мне в симпатии. Говорил, что долго не решался, потому что боялся получить отказ.

Я влюбилась и наивно верила, что это взаимно. Тогда я не знала, что он живет с женой, которая к тому же знала о нас. Спустя какое-то время его жена начала звонить и спрашивать: «Сколько тебе надо денег, чтобы ты от него отстала?» Понимая, что у него есть семья, я решила расстаться. Мы не встречались, не созванивались, он мог приехать и просто стоять смотреть в окно, а жили мы на первом этаже. И стоял смотрел в окно, чтобы не дай бог кто-то со мной не оказался. Чувствам не прикажешь, и знаки внимания, которые он мне оказывал, все же привели к близости.

В итоге, я узнаю, что беременна. Говорю ему, он уезжает на несколько часов, потом возвращается и уткнувшись мне в живот, говорит: «Пожалуйста, оставь, я постараюсь все решить». Я опять поверила, опять нахлынули чувства, я поняла, что, значит, так пожелал Бог, чтобы я родила еще одного ребенка, а у меня уже была старшая дочь. Он постоянно мне звонил, спрашивал, как я, как анализы, все ли хорошо. И неожиданно приходит к нам его мама. Я думала, что взрослая женщина, мать, все поймет и мы спокойно обо всем поговорим. Но все пошло совсем не так, она говорила, что я рушу чужую семью, что никакой любви быть не может, ведь разница в возрасте 20 лет, да и «за что его можно любить?».

На этом ничего не закончилось, после визита матери меня подкараулила его жена в подъезде нашего дома, где состоялся резкий разговор. А однажды она приехала к нам на работу. Мы в перерыве сидели смотрели кино и тут такой резкий сильный удар по окну. Я подбегаю, открываю жалюзи и вижу, что жена его стоит с пожарной лопатой в руке. Я ей по громкой связи говорю: «Зайди внутрь и мы поговорим спокойно», но человек был неадекватен, она истерила, кричала. Я решила, что нужно это все заканчивать, и вышла к ней на разговор. Оказывается, они были вместе с мужем. Она посмотрела на меня и спросила мужа: «Это твой выбор?», он кивнул. После этого она начала на меня кидаться и проклинать меня, моего еще не родившегося ребенка и мою старшую дочь. Было очень тяжело.

Я родила. В роддом раздался очень странный звонок. Это я сейчас только понимать начала. Ко мне в палату заходит врач и говорит, что сейчас звонили, спрашивали родила ты или нет. Родственники еще в три часа ночи знали обо всем. Без сомнений я поняла, что это кто-то из его семьи.

На нервной почве у меня пропало молоко, все же я надеялась, что после рождения дочери он придет хотя бы просто на нее посмотреть. Я наняла адвоката, чтобы установить отцовство. У ребенка должен был быть отец хотя бы по документам.

В ходе процесса адвокат посоветовал подать еще на алименты, чтобы ребенок был больше защищен в этой жизни. Я согласилась. В суде отца моей дочери не было, вместо него пришел адвокат и его жена, которая еще перед самым заседанием в коридоре в грубой форме начала говорить, какая я плохая, влезла в чужую семью, что я себя неправильно веду. Прошло судебное заседание, нам назначили экспертизу ДНК, уточнили, что будет проходить забор крови. В назначенный день приходим на сдачу материала: я со своим адвокатом, он со своим.

Несмотря на тяжелый и долгий процесс назначения экспертизы ДНК и того, что она производилась в присутствии двух адвокатов, отец ребенка позже не один раз пытался ее оспорить, хотя как это возможно, когда по крови установили родство, мне не понятно. Нам назначили 1/6 часть алиментов от заработной платы, и тут же выяснилось, что его жена подавала на него на алименты еще в 2013 году, когда мы еще не были знакомы, но не предоставляла исполнительного листа. А тут, когда начались наши споры, она срочно его предоставила, чтобы мой ребенок получал меньше алиментов. Мне, если честно, все равно. Я гналась не за деньгами, я просто хотела правды. Его жена и адвокат начинают оспаривать вынесенное решение в Верховном суде, мол, экспертиза неправильная и решение не по закону. Им отказали, сообщив, что есть результаты ДНК-экспертизы, где четко указано, что ответчик является отцом ребенка.

Я получила средства материнского капитала на строительство жилья в селе Зеленое. Но мы с бабушкой решили купить квартиру – сколько можно можно было с детьми мотаться по съемным. Въезжать в нее было нельзя, настолько ужасное было состояние. Все деньги ушли на квартиру и ремонт. Сначала квартиру оформили на бабушку, потому что я со всей этой суетой и нервами потеряла паспорт. Но у меня было нотариальное обязательство выделить детям доли в квартире. Все это было сделано законно и Пенсионный фонд Хакасии дал добро.

Но после этого спокойная радужная жизнь не началась. То мать несостоявшегося отца хотела вновь опротестовать результаты ДНК, то возникли проблемы с оформлением детского пособия. Прихожу в соцзащиту, мне говорят, что он по документам папа и имеет право на детское пособие. Я им говорю, что ребенок проживает со мной. Меня отправляют к нему, чтобы он дал бумагу, что не претендует на это детское пособие. Я, как дура, поехала, дома никого не оказалось, я пишу ему записку, чтобы он вышел со мной на связь через адвоката, чтобы решить этот вопрос, и только я опускаю эту записку в почтовый ящик, спускаюсь, заходит его супруга. Увидела меня, глаза округлились, и она выбегает на улицу с криком «тут мать ребенка твоего пришла!». Выходим я спокойно прошу его выйти из машины и поговорить. Он только делает шаг из машины, жена кидается на него, заталкивает обратно в машину и орет мне: «Все вопросы через адвоката!» Потом быстро садится в машину, начинает его дергать, орать на него. Через все эти крики, я пытаюсь ему спокойно объяснить, что мне надо оформить пособие до 1,5 лет и нужно, чтобы он написал отказ, что не претендует на это пособие. Объясняю, что это не наши деньги, это деньги ребенка. И он мне отвечает: «Ты хотела алименты, ты их получила», закрывает дверь и уезжает.

Я возвращаюсь в соцзащиту прямиком к начальнику, она говорит: «Есть решение суда, исполнительный лист, что ты получаешь алименты. Я дам тебе справку и можешь идти оформлять». В итоге мы все же оформили пособие, но каких нервов стоило это, казалось бы, простое действие.

Проходит ровно неделя, мне поступает звонок от участкового черногорской полиции. Он говорит, что на меня написано заявление об угрозе жизни. Я с работы еду в полицию, читаю заявление, а там написано, что я преследую их дочь, встречаю ее после школы где она работает, задаю ей некорректные вопросы про отца. Якобы я прихожу к ней в школу и наедине, без свидетелей, кричу на нее, какая она плохая, как ее муж со мной плохо поступил и т.д. А еще приезжаю к нему на работу и, тоже без свидетелей, начинаю устраивать с ним разборки. Я рассказываю участковому, что этого ничего не было, что это вымысел, он меня успокаивает, мол, дело передадут в прокуратуру, там все тоже объясните и дело могут просто закрыть. Меня вызывают в прокуратуру, прихожу, опять все пересказываю, как все было на самом деле. На что следователь мне говорит: «Господи, это что за мужик такой!» Написала, что дело закрыто в связи с неприязненными отношениями.

Проходит месяца два, звонят мне из прокуратуры и просят приехать. К ним поступило заявление, чтобы была проведена в отношении меня проверка по использованию материнского капитала. Я приезжаю, все честно следователю рассказываю, что брала на строительство, а потратила на улучшение жилищных условий. Пенсионный фонд был в курсе всего этого.

При этом продолжается опять история с ДНК, отец девочки пишет запрос в поликлинику на забор крови и установления резус-фактора. Параллельно его жена пишет заявление в детский сад о предоставлении заключения от психолога о состоянии ребенка, просит предоставить график посещений и информацию о том, кто может забирать ребенка.

Через какое-то время меня снова вызывают в полицию для дачи пояснения. Я узнаю о том, что отец ребенка написал доверенность на свою супругу, что она может предоставлять его интересы и делать все, что ей необходимо. И уже она пишет на меня заявление на незаконное обогащение. А это уголовная статья. Следователь мне говорит откровенно, что это дурдом и «может, тебе лучше переехать отсюда». Тут приходит письмо, что Пенсионный фонд подал на меня в суд за нецелевое использование маткапитала. Чета преследующих мою семью людей выступает как третья сторона, так как они, с точки зрения закона, заинтересованы в нарушении прав ребенка. Но по факту ничего не нарушено. У детей есть доли в квартире.

К сожалению, первую инстанцию судам мы проиграли. Суд сказал, что Пенсионный не хочет идти на мировую по одной простой причине: потому что жена горе-отца с адвокатом написали письмо-жалобу в Администрацию Президента.

Сейчас мы с адвокатом подготовил апелляционную жалобу в Верховный суд. Теперь готовимся к новому судебному разбирательству. К процессу помимо моего адвоката подключился Михаил Антоневич. Я бью уже во все колокола.

Судебные процессы и преследования продолжаются уже 4 года. Не знаю, что будет дальше, но я просто хочу, чтобы ее остановили, чтобы это все уже закончилось. Я никогда не давала отпор, мне сколько раз в полиции говорили, напиши заявление о клевете, пусть с ней разберутся. Не хотела этого делать, все эти судебные разбирательства не дают спокойной жизни ни мне, ни ребенку. В таком стрессе жить просто невыносимо. Мне просто нужна помощь, чтобы остановить их и жить спокойно ради детей. Ребенок ему не нужен, я же к ним вообще никак не лезу, не звоню, не пишу. А для нее (его жены) основная цель, по всей видимости, отомстить мне. Но при этом страдают дети, которые ни в чем не виноваты. Отстаньте от нас, пожалуйста. Живите своей жизнью. Я просто боюсь за то, что может произойти дальше, боюсь за себя, за своего ребенка, боюсь, что эта женщина со своей манией преследования меня с ребенком что-то сделает ещё, что нам навредит.

***

Матери-одиночки слышат разные мнения о себе: одни жалеют и пытаются помочь, другие закатывают глаза и говорят, что «в этом нет ничего страшного, подумаешь, одинокая, и что теперь». Естественно, у каждого свое мнение, и это его право, но… Никто не задумывается о том, что каждой матери-одиночке приходится решать в одиночку целый комплекс задач ежедневно. Нужно распределять финансы, записывать и сопровождать ребенка на прием к врачу, успевать забрать из детского сада и не опаздывать на кружки, а еще не забывать сходить к старшему ребенку на родительское собрание, помогать сделать уроки… Это неполный список того важного, что в неполной семье делает только мама. При этом из-за статуса одиночки никто не отменяет и рутинные «женские» обязанности вроде приготовления пищи и уборки дома.

В случае с нашей героиней, может случиться и так, что придется из-за судов продать квартиру и вернуться на съемное жилье. По всей видимости, именно этого и добивается биологический отец и его жена. Сложно понять, что движет этими людьми: зависть, месть или нечто другое.

Так как женщина (жена биологического отца девочки), преследующая нашу героиню, является учителем в одной из школ Черногорска, редакция «Пульса Хакасии» сделала запрос в Городской отдел образования с просьбой сообщить о том, были ли дисциплинарные взыскания и нарекания на работу женщины, которая не дает житья матери-одиночки. Всё-таки она работает в школе с детьми, а учитывая, что она ведет русский и литературу, сама должна быть примером воспитания детей. Почему в нашей ситуации с человеком случился сбой? Может, компетентным органам стоит к ней серьезнее присмотреться?

Отдел образования с себя такую ответственность за характеристику учителя снял, пояснив, что фигурантка дел не является сотрудником отдела образования, и порекомендовал обратиться в школу. Сегодня мы получили ответ на запрос из черногорской школы, где работает женщина, не дающая покоя нашей героине. То, что написано в ответе на запрос, очень интересно с точки зрения конструкции характеристики учителя. Цитата: «С коллегами общается в рамках выполнения свой профессиональной деятельности, главным в жизни является семья». С одной стороны так и хочется уточнения: а чья семья является главным в жизни человека, почему нет уточнения, что своя собственная? С другой стороны, мы видим, что отношения с коллегами, раз они строятся исключительно в рамках профессиональной деятельности, оставляют желать лучшего. Не секрет, что в каждом коллективе помимо профессиональных выстраиваются и социальные межличностные связи, о которых ни слова. Кроме официального запроса, мы негласно разговаривали с людьми, близкими к школе, которые пояснили, что женщина, мягко говоря, тяжелая по характеру.

Очень надеемся, что справедливость все же возьмет верх, одни люди перестанут вмешиваться в жизнь других, ухудшая положение в первую очередь детей, будут заниматься своей семьей, а не чужой, а суд в апелляции примет решение, основываясь и на словах президента, который рекомендует расширять виды использования материнского капитала, и на том, что права ребенка были сохранены в полной мере.

Сейчас на кону счастливая жизнь маленького создания, которое пока прижимает к себе игрушки и слышит каждый день нежный голос матери. При этом за свои четыре года она ни разу не спросила о папе. Она просто не знает, что в жизни может быть такой человек. Хотя о таком отце, как в нашем случае, и о некоторых моментах поведения его жены ей действительно лучше не знать.